кровью измазывая пальцы задумываешься о вопросах, что царапают череп изнутри. люцифер изжил себя уже давным давно; внутри него много что поменялось, и он с удивлением оглядывается назад. вокруг меняется всё  меняется ад, меняется рай, меняется чистилище, меняется земля. меняются люди, меняются демоны, меняются ангелы. меняется люцифер. он расправляет плечи и рисует на своём теле узоры шрамов. он вырезает на коже чужим лезвием имена и потом считывает их в ночных кошмарах. из юного высокомерного ангела он превратился в разбитого властителя ада, у которого в синяках под глазами заключается его внутренняя сила. он стал сильнее. он стал крепче сжимать руку на клинке и смотреть вперёд уверенным взглядом. он нашёл свои цели, он нашёл свою жизнь. и может быть он давится смогом адского неба, может быть он в одиночку обходит поля, после битвы, и закрывает глаза тем демонам, что уже никогда более не встанут на ноги, может быть он приходит в свои покои и опускается устало на пол, но он сам это выбрал. он сам решил править безрадостным парадом тех, кто отчаянно лелеет свободу. он сделал самостоятельный взвешенный выбор и больше никогда от него не откажется, как бы тяжело не было. он готов разорвать каждую свою мышцу, выгрызти каждое нервное окончание своего бессмертного тела, но добиться своего. люцифер в идеалистичности своей становится похож на юного ребёнка, который приходит в госпиталь под стоны раненых и гладит окровавленного демона по голове со словами « всё будет хорошо ». дьявол сам обрывает его жизнь, когда выясняется, что ничего хорошо не будет, но слова обратно не забирает. когда-нибудь война остановится. ничто не может длиться вечно. даже бессмертие.

у люцифера пальцы пахнут ладаном, а под ногтями слой грязи. у него чешется где-то под рёбрами, но он сохраняет маску ледяного спокойствия, когда смотрит в лица тем, кто когда-то мучил его в кошмарах о прошлом. он видит перед собой златоглавого михаила и челюсти его невольно сжимаются. он говорить не может, слова во рту не слушаются его и окрашиваются ядовитыми ругательствами, которые лишь приведут к очередной потасовке, ненужной ни ему самому, ни ангелам. они зовут на встречу, прикрывая это « необходимыми переговорами », но по лицу их заметно, что они с удовольствием сами обнажили бы клинки, лишь бы не стоять здесь перед лицами друг друга в гробовом молчании, что неудобством провоняло всё чистилище. люциферу хочется спать и пообедать. а ещё курить. и он закуривает, доставая из своей косухи пачку сигарет смертных. в отличии от ангелов он пришёл на встречу так, словно зашёл в соседний бар на пять минут по пути домой с работы в пятницу. нет никаких доспехов, нет даже оружия с собой, хотя его всегда можно призвать с помощью чар. есть лишь ухмылка, волосы в идеальной причёске и тонна недоверия в кармане. всё это похоже на плохой спектакль, на который бесплатно раздавали билеты. люцифер таким не занимается, и если бы он был кем-нибудь другим, а не дьяволом, сатаной и властителем пандемониума, то нахуй бы послал всё сразу. даже ещё до того, как всё это началось. но он не посылает нахуй, лишь ждёт, когда михаил наконец скажет то самое, что оборвёт все недовольства люцифера под корень. отец исчез. люцифер сначала долго смеётся, чуть ли не покатывается со смеху. отличная шутка, брат, но сегодня не первое апреля. да и шутить ты никогда не любил, что за снег на голову? но у михаила не лицо, а вселенский траур, прибавленный чистой ангельской помпезностью. их любовь к преувеличению глобальных проблем была прекрасно люциферу известна. он оборвал смех. потому что понял: нихуя не смешно.

   — пиздец, товарищи, — у дьявола голос надрывается как-то неосознанно и понятно сразу любому, что на него свалилось осознание реальной глобальности проблемы. пропал отец. он не сирота, чтобы плакать об исчезнувшем родителе. пропал бог. вашу мать блять бог. и он не ушёл, сказав всем, мол, я в отпуск. он просто пропал. михаил что-то объяснить пытается, а люцифер и без того понимает, что всё плохо. дьявол по логике должен был бы радоваться: пропал его самый главный враг, но к сожалению люцифер знал, как устроен этот мир. буддисты всегда были правы, говоря о необходимом земле балансе. добро и зло, если мыслить категориями, всегда стоят по разные стороны доски и весом своим не дают ей перевернуться. может быть с пропажей бога у ада и будет момент ликования — они одолеют ангелов, захватят чистилище, землю, но затем всё в какой-то момент упадёт в бесконечную пропасть хаоса, над которым даже дьявол не будет властен. люциферу срочно нужен полный рокс бурбона и возможность выпить его залпом, да так, чтобы обжечь горло. он сигарету в руках тушит об свою собственную руку, и позволяет боли разлиться по нервным окончаниям, прожигая кожу насквозь. ему не должно быть больно от такой мелочи, но он позволяет, чарами себя самого окутывая. он не любит признавать, но бесконечная война приучила его думать, когда ему больно. теперь именно боль стимулирует его, и ничего с этим не поделать. солдатские привычки. михаил просит чуть ли не с мольбой в голосе приостановить боевые действия в чистилище и позволить ангелам заняться поисками бога. взамен они обещают отдать череду стратегически важных форпостов. люцифер слова сквозь себя пропускает, пытается задуматься об обмане, но михаил, зараза, никогда не врёт. именно поэтому он здесь, архистаг ангельского войска. только ему люцифер может поверить, и это до ужаса больно. что ж ты, люцифер, такой придурок. он твои крылья оторвал, а ты всё продолжаешь ему верить. это сходит за удар под дых, только проще и больнее. люциферу действительно больно, но это его константа, по которой он шагает с закрытыми глазами. — ищите своего бога, но держите информацию о его пропаже в тайне. мы забираем форпосты и соглашаемся на временное перемирие. не принимай меня за идиота, я знаю, что произойдёт, если я решу воспользоваться ситуацией и открыть все врата ада.

люцифер уходит, хрустя тяжёлыми армейскими ботинками по земле. он не оборачивается. за ним никто не идёт, потому что на встречу он пришёл один. если бы он сказал кому-то о сообщении, что ему отправил михаил с просьбой о встрече, его бы не пустили. схватили бы за руки, привязали к стулу и стали бы обвинять в глупости, которая непростительна первому князю. все вокруг так отчаянно трясутся за его жизнь, а он всё пытается избавиться от этого ярлыка « ты нам необходим ». необходим абсолютно каждый. каждый погибший сегодня и вчера демон. каждый, кто погибнет ещё. это временное перемирие будет полезно обеим сторонам, и люцифер принимает его с удовольствием, впервые думая о том, что ему не нужно будет завтра надевать доспехи и рваться в бой или проверять отчётность о новых могилах.
когда умирают ангелы, от них остаются только перья. когда умирают демоны, от них остаются тела, остаются их лица, застрявшие в агонии, остаются искривлённые конечности, кровавые раны, оторванные части тела.
люцифер уходит из чистилища и устало перемещается в пандемониум, слушая, как коридоры ловят эхо его шагов. он заходит к белиару, чтобы направить его легион на новообретённые форпосты и сообщить о временном перемирии. на вопрос « как так? » люцифер с трудом отвечает: « ну вот так, белиар. подарок считай ». только нихуя это не подарок. лишь лишняя усталость, пусть и перерыв от битв. люцифер ума не представляет, что он будет сейчас делать — он солдат, он воин, он не привык к миру. он привык в одиночестве стоять на поле битвы, посреди двух армий. он привык рваться в авангард, чтобы кромсать ангелов и грозиться раскромсать себя о чей-нибудь чужой меч. он привык лишаться рассудка на момент сражения и становиться дьяволом, верхом зла и жестокости. он привык к запаху вельзевульских лекарств и зажиму его бинтов.
но не к тишине.

демоны отправляются со своих постов в отпуск, и люцифер невольно улыбается, видя радостные лица, среди которых куда больше тех, у кого синяки под глазами, чем жизни внутри. может быть всё это и к лучшему. может быть и надо наслаждаться, carpe diem, как говорится. люцифер впервые за долгое время не знает, что он будет делать завтра. но пожалуй, он выспится. его кабинет встречает люцифера тишиной и прохладой открытых окон. на столе документы, и он может позволить их себе глянуть в другой раз. здесь пахнет разогретой на солнце корой сандалового дерева. дьявол скидывает кожанку, оставаясь в чёрной хлопковой футболке и проводит рукой по левому бицепсу, поглаживая боль в шрамах. люцифер хорош в успокоении других, хорош в защите других, но с собой как-то всё фальшиво и паршиво получается.
он заходит в свою комнату, что через правую дверь подле стеллажа с книгами в его кабинете и делает вдох полной грудью, упиваясь своим собственным запахом и запахом бергамота, что принадлежит вельзевулу. а второй князь лежит на кровати, словно ребёнок, ожидающий родителей. только вот ребёнком обычно является люцифер. ну или младшим братом. люцифер вытаскивает из куртки пачку помятых марльборо, закуривает, облокачиваясь задницей о тумбочку прикроватную, чтобы рукой свободной от сигареты дотянуться до мягких волос вельзевула. на руке кровь от потушенной сигареты и до сих пор чуток больно. мирно спящие демоны — это то самое, ради чего люцифер и сражается, только вот не каждый это поймёт. не каждый поймёт, что у сатаны сердце сжимается при виде такой картины. что ему солнечное сплетение скручивает, но не от боли, а от радости. такой глупой радости. люциферу так одновременно мало и много надо для счастья.