иерихон мэдли , 30

[ сhristopher mason ]

^{волшебная палочка : ель , жила дракона , жёсткая ; боггарт : мёртвые дети и мать ; патронус : лев ;}

'ГДЕ НАМ ЗАПРЕЩАЛИ КУРИТЬ
ГДЕ ДО КРАЯ - БИБЛЕЙСКАЯ НИЦЦА'

[indent] иерихон любит ночные круглосуточные забегаловки с усталыми продавцами и слишком ярким светом по сравнению с темнотой на улице ; он всегда заходит, чтобы купить сигарет, сладкую содовую и ещё какую-нибудь бессмыслицу, вроде глянцевого журнала или кислых мармеладок. в этом ритуале важна не покупка, а сам процесс - иерихон бродит сквозь стойки с продуктами, ждёт, когда зрачки привыкнут к свету, прикладывается лбом к стеклу холодильника, а потом отчаянно прислушивается к писку, с которым продавец пробивает покупки. когда-то иерихон мог прятаться в таких магазинчиках часами, потому что ночное лето было слишком жарким, а домой возвращаться совершенно не хотелось - там мать, там шум, там грязь. когда в семье появляется линда, он обязательно покупает что-нибудь для неё, вместе со своим традиционным набором, и даже специально не курит на выходе из магазинчика, чтобы от него не пахло сигаретами, когда он будет её обнимать по возвращению домой.

иерихон уворачивается от тонких слезящихся солнечных лучей и прячется с головой в пропахшие мерзким кондиционером пододеяльники. скоро лето, иерихон вспоминает об этом сквозь приоткрытое окно с тёплым воздухом, проскальзывающим вместе с сквозняком в его комнату. скоро из хогвартса приедет линда, будет громко рассказывать о своих приключениях и просить купить ей на завтрак её любимые хлопья - медовая карамель. улыбку от этой мысли стереть не получается, потому что братско-сестринские отношения заставляют его жить и вставать каждое утро с ощущением, будто у него есть для этого действительно весомые причины. когда линда рождается, у него в мозгу включается сигнализация - защищай, несмотря ни на что. разбросанный по асфальту с разбитыми коленями, джоинтами вместо сигарет в пачке и звуком разбивающихся бутылок в ушах, он отчаянно искал куда бы податься, кому бы отдаться - удерживая в руках крошечного младенца, иерихон выбрал куда идти. иерихон выгибает хрящи в собственном теле и смеется очень ярко.

он очень сильно хотел бы ненавидеть свою мать за всё дерьмо, что забивается ему сначала под ногти, потом под кожу, но упрёков новых не появляется, поэтому он просто предпочитает молчать. он сам такой же - легко теряющий причины жить и в любой момент готовый сорваться с трапеции вниз. иерихон легко доживает до вечера отвлечением на разговоры о возвышенном и надеждой на скорое моментальное опьянение. дурманить сознание алкоголем выходит чертовски богемно и с намеком на городскую романтику – убитую, иссушенную, но доживающую где-то между хитами от битлов до рианны. он мечется по пабам, не замечает сколько пинт пива уже выпил и смотря на официанток понимает причины своего рождения - так просто схватить одну из них за руку и пообещать целый мир, вытрахать из неё все её чаевые, а потом исчезнуть, раствориться, будто ничего и не было. оставить её в туалете с тестом на беременность, страхами и разбитой жизнью. ему всегда хочется просить у матери, почему она не сделала аборт, но слова не принимают правильные очертания - прозвучат то ли с упрёком, то ли со смехом ; лаура мэдли итак сходит с ума, зачем мучать её ещё больше.

он оставляет все глупости с рождением линды и упрямо собирает себя по кускам, склеивает, как детскую аппликацию - выходит хорошо и стойко, ему самому не верится. он учится жить между строчек доминика файка, мечтает о поездке в сша ( обязательно по всем штатам и на хорошей машине ), но тем не менее остаётся в англии, чтобы держать линду за руку и быть готовым в любой момент её поймать, чтобы ни случилось - у него это в рефлекс превращается. а рефлекс работает для всех, не только для избранных - иерихон готов защищать всех, кто его об этом попросит.

откуда у матери гигантский дом с чередой спален и попыткой в маггловское убранство, иерихон тоже не спрашивает - он живёт в нём с самого рождения, и как-то не задаётся вовремя этим вопросом. из детства помнит, что, кажется, это единственное, что досталось ему от отца - кроме, конечно, внешности. приятно осознавать, что этот мужик был чуть меньшим мудаком, чем иерихон думал. у матери уже ничего не спросить - в какой-то момент все разговоры сводятся к попытке впихнуть в неё ужин и лекарства, хорошо, что она хотя бы в туалет самостоятельно может ходить. иерихон устало протирает лицо мокрой тряпкой, закончив мыть посуду и ждёт, когда линда вернётся со своей прогулки - сказала, что с друзьями куда-то пошла, иерихон всё равно волнуется.

иерихон высчитывает каждый потраченный галеон или фунт, потому что знает - бесконечных денег у него нет ( до злости ненавидит чистокровных за их безразличие к деньгам ), зато есть череда голодных ртов, которые нужно кормить. остался бы аврором в министерстве, возможно, смог бы получать больше, чем в попытках добиться признания через колонку в ежедневном пророке, но министерство разочаровывает его ровно в тот момент, как отказывает ему в содействии при создании приюта для детей, связанных с магическим миром и плевать маги они или маглы. разочарованный, иерихон пытается не сквозить негативом в сторону правительства сквозь строчки своих репортажей, но порой что-то да проскакивает. начальник сурово смотрит, иерехон обещает так больше не делать.

[indent] они сбиваются в мелкую стаю, а сфинкс этого даже почти не замечает. потом видит. смотрит. думал - даст им кров, всё будет хорошо. беспризорные дети всегда больно бьют его прямо в сердце, просто потому что существуют. сфинкс кривится, когда понимает, что запустил в дом уже пятерых - чужих, ничейных, избитых, - и не может никого выгнать. новое имя они ему достают, словно всегда держали в кармане и теперь протягивают на ладонях. сфинкс берёт аккуратно, рассматривает. это как изучать подаренную одежду и понимать, что подходит, словно с него буквально недавно взяли мерки. вскоре дом превращается в их полную территорию, а он становится её хранителем - защитником, сторожем, мистическим существом, что не отвернулось от них, как до этого делали другие. на стенах висят их рисунки, на кухне повсюду расставлены их чашки, пепельницы, горшки с цветами. дом оживает, сфинкс радуется, поднимается на верхний этаж к матери и протягивает ей горсть таблеток. она спрашивает почему в доме стало так шумно, сфинкс ничего ей не говорит. пусть найдёт в себе силы и спустится - пусть сама увидит.

сфинкс не любит, когда смотрит этим сиротам в глаза и вместо отражения мира видит себя. линда говорит, что он их просто всех невольно приручил, дал вместо просто дома нечто куда более важное - любовь и семью. сфинкс соображает с трудом. он просто защищает тех, кто в этом нуждается. вот и всё. сфинкс объясняет всё детским воображением, но невольно и сам начинает чувствовать себя частью их реальности - вожак, лидер, если не отец, то наставник, путеводитель, хранитель, воспитатель. сфинкс улыбается. у сфинкса семейные ценности подняты до постулатов великой веры, и ничто он не ценит больше, чем это - моменты, когда они все ужинают вместе, помогают делать домашнюю работу, играют в саду или рассказывают друг другу перед сном сказки.

попытка попросить в министерстве материальную помощь для расширения дома для сирот проваливается. сфинкс злится, кулаки сжимает. очень сильно злится, но детям не показывает. он хочет, чтобы они жили в счастье, а всё плохое он заберёт, спрячет, никому не покажет. дети знают - в его комнату нельзя заходить. там он прячет от них монстров, пытается их приручить, вокруг их шеи цепи повязать - иногда сам в этих цепях просыпается.

[indent] они тоже начинают звать его сфинкс. они - это 'vox'. для них он не целый мир, не воспитатель, не спаситель ; просто исполнитель, человек, который не боится испачкать руки - он знает ради чего это, ради его семьи, ради того, чтобы дети жили хорошо и улыбались больше. для них он тень, скользящая по лондону, вытаскивающая камешки из основания домов, аккуратно и так, чтобы со временем всё разрушилось, а никто и не понял - почему же так ?

сфинкс уходит из дома поздно ночью, стараясь не разбудить детей. заходит в продуктовый магазин, вытаскивает завалявшиеся купюры. выбирает себе ядрёную кислую содовую, скроллит телефон. ждёт приказа. не послушный пёс, а верный соратник, который делит чужие идеи на пополам, как свои собственные, и действительно верит, что всё это - иногда слишком жестокое, но всё равно необходимое, - приведёт к благу. сфинкс готов быть в середине хаоса, лишь бы он не коснулся его семьи. он с застрявшей на языке желчью вспоминает времена, когда ничего у него не было, кроме беспокойного жаркого летнего асфальта, пьющей матери и чувство собственной невозвратной потерянности - он никогда не позволит своей стае это испытать.

сфинкс - защитник, мистический зверь, готовый сторожить тысячи лет.