Костадин улыбается. Он выглядит счастливым.
[б е з  н е г о]
Костадин смеется, когда вся команда подхватывает его на руки и подбрасывает. Костадин не пропустил не одного квоффла в этом матче. Костадин лучший.
Чарли знает об этом. Чарли знал об этом, еще когда не имел право признаваться в этом. Косту было пятнадцать или шестнадцать, когда Чарли понял — Крама-младшего ждало не менее блестящее будущее, чем у его отца.
Чарли всегда ненавидел людей, которые не трудились, получая все на блюдечке. Таких было половина факультета Слизерина, пока он учился. Слизерин, который выживал после Первой Войны, ходил строем (Чарли помнит), загораживал малышей, выигрывал факультетские соревнования и которому Чарли отчаянно завидовал. Сплоченности, которой никогда не доставала индивидуалистами рейвенкловцам, смелости, которой не могли похвастаться гриффиндорцы, и взаимопомощи, которой могли позавидовать хаффалпафцы. И тем не менее, большая часть из них к концу его обучения ходили по школе с видом, будто они короли, только потому что у них были отцы — лорды, члены Визенгамота или занимающие высокие посты в Министерстве Магии Англии. Чарли не мог таким похвастаться, его тошнило от снобизма, но он никогда не замечал ничего подобного за Костадином Крамом.
Костадин Крам вкладывался в то, что ему было по душе с первого курса. Он делал то, что ему нравилось — от и до. Он проводил на квидиччном поле дни и ночи. Он схватывал на лету новый материал и только поэтому мог позволить себе некоторое пренебрежение всем остальным.
Чарли пытался его н е  з а м е ч а т ь. Но все равно продолжал его в и д е т ь.
Чарли пытался его избегать. Но все равно не мог не думать о нем.
Чарли пытался вырезать из своей головы мысли о Краме-младшем. Пытался избавиться от этой ненормальной вовлеченности в его жизни (Крам любит чай, у Крама шрам над бровью, Крам любит маггловский футбол). Пытался, пытался, провалился.
Ни черта у него не получилось.
Поэтому он на трибуне. Поэтому он поднимает кулак за болгарскую команду и кричит кричалки, о которых еще утром понятия не имел. Поэтому он не отводит взгляда от Крама, и, наверное, Крам чувствует, потому что не пропускает ни одного чертового мяча.
Костадин счастлив.
Чарли счастлив за него.
Но почему же ему так отчаянно горько от того, что он не может разделить Костадином это? Просто не имеет право.
Чарли дал себе обещание не лезть в жизнь мальчишки. Мальчишки, который годился ему в сыновья. Мальчишки, который младше его племянников.
Чарли не имеет привычки сдерживать обещания.
Чарли пробирается к выходу. Организация квидиччного матча на высшем уровне, а потому для аппарации волшебникам отведена специальная площадка. Чарли — не специально — проходит мимо входа, у которого столпились зеваки — фанаты. Они ждали выхода команды. И по визгу и крикам с просьбой автографов, судя по всему, дождались.
Чарли замедляет шаг. Его толкают в плечо, недовольные зрители обходят его, Чарли не обращает внимание. Он оборачивается.
Костадин смотрит на него. Он чуть приоткрывает рот от удивления, его глаза — разноцветные странные ведьминские красивые глаза — расширяются, а скулы окрашивает красная краска.
Чарли отворачивается и прибавляет шаг. Он торопится, сбивает кого-то по пути, даже не извиняется, когда добегает до аппарационной площадки. Он пытается сделать вид, что не слышит крик себе в спину: «Профессор!». Он пытается сделать вид, что ему все равно.
Я не твой профессор.
Чарли крутанулся вокруг собственных пяток, аппарируя, и перед тем, как с хлопком исчезнуть, он успевает заметить запыхавшегося вратаря Габровских Грифов, за которым неслись охранники и фанаты.
Чарли не должен был. Чарли не стоило. Чарли, Чарли, Чарли.
Чарли распадается на миллион, сотни тысяч осколков. Он не может собрать себя воедино, вот уже десять лет, но впервые за долго время он и не хочет. Он пытался начать другую жизнь, но это не сработало. Он пытался начать другие отношения, но и это не сработало. Он пытался сбежать, как можно дальше, но, если смотреть правде в глаза, все это время он бежал по кругу. Бежал от себя. Бежал прошлого.
И ни черта это не помогло.
Чарли приходит в себя позже — когда допивает второй бокал виски в излюбленном пабе. Чарли не помнит, как добрался до него, не помнит, как заказывал и пил первую порцию.
Чарли плохо.
Чарли хочет умереть.
Когда он закрывает глаза, то видит, как мальчишка, расталкивая со-командников и остальных рванул за ним. Он затыкает уши, но все равно слышит его надломленный голос: «Профессор!». Зря он ходил на этот матч.
Дело близиться к полночи, когда Чарли вспоминает, что через пару минут ему исполнится 45 лет. Охренительная дата, которую он отмечать, впрочем, все равно не собирался.
Чарли теряет счет выпивки, деньгам, мимолетным знакомым, которые растворяются на дне очередного бокала с виски. Чарли теряет остатки самоуважения, желания жить, но так и не теряет память. Чарли теряет самого себя в алкогольном дурмане, и не хочет возвращаться в реальный мир. Он хочет быть пьяным.
И остается таковым до тех пор, пока не видит перед собой Крама-младшего. Мир сужается только до стоящего у его стола Костадина, который что-то взволнованно говорит ему, и Чарли понимает, что неотвратимо трезвеет. И то ли это от того, что Коста нашел его. То ли это от какого-то хитрого заклинания, применения к себе которого он не заметил.
Чарли на мгновение закрывает глаза, трясет головой, а когда снова их открывается — Коста все еще стоит рядом и смотрит на него — этим большим вопрошающим взглядом, которому невозможно отказать. Чарли открывает рот, чтобы согласится — все равно с чем. Чарли опускает взгляд — на груди у Косты висит кулон. Кулон, с которым он не расставался почти десять лет.
Чарли не думает.
Чарли протягивает руку и срывает тонкую цепочку и шеи мальчишки — он сжимает в ладони теплого дракона, и закрывает глаза. Чарли проваливается в прошлое. Чарли снова молод, полон сил и желания жить. Чарли снова л ю б и т.
Вот только это было давно.
Чарли открывает глаза. В реальности — запах перегара и сигаретного дыма, запах парфюма Косты и чесночных гренок за соседнем столом. В реальности — Финн мертв. Финн мертв уже чертову уйму лет, а он так и не научился жить без него.
— Это моё, — он почти шепчет, срывая голос. Ему все равно слышит его Крам или не слышит. Он продолжает сжимать фигуру дракона между пальцев. Он продолжает пытаться вспомнить, когда видел кулон последний раз. Когда Костадин присвоил его себе? И почему, ради Мерлина, он не заметил его пропажу?..
— И я не твой профессор, Крам, — находит он в себе силы продолжить. Он избегает смотреть в глаза Краму, а потому сосредотачивает его взгляд чуть левее, на его ухе. Точнее, пытается.
— Сложно запомнить, правда ведь? Хотя может ты и не хочешь запоминать?..
Чарли должен встать и уйти. Чарли должен пойти домой и лечь спать, чтобы наутро пожалеть о том, что он так много выпил, и что так много наговорил Костадину. Чарли много чего должен сделать, и Чарли заебался быть правильным для всех вокруг. Примерный сын, правильный брат, хороший дядя. Когда он будет сам собой?..
Чарли остается на месте.
И смотрит ему в глаза.