у его погибели глаза — горящие топазы, у его погибели руки в венах огненных, — марлоу путается в них ( в себе путается ), пальцы в мягкие волны волос запуская, чуть назад оттягивая, — укус в вену яремную кажется самой большой необходимостью, а вкус кожи чужой на языке наркотиком расцветает, солеными каплями по рецепторам ударяя. кай за ворот к себе луку притягивает, утопая в желаниях животных, внизу живота огненным узлом скручивающихся.

в душном клубе слишком громкая музыка, в тесном баре слишком много людей надоедливых, — парень двойную порцию текилы себе заказывает, и когда пальцы касаются холодной поверхности стекла, жгучие следы от чужого касания на ладонях расцветают дрожью, — « составлю тебе компанию? », — возле уха горячим шепотом. каю кажется, что сами демоны поднялись за ним из ада, чтобы заставить его имя собственное забыть.

лукиан, лука — выглядит красивым, безобразно соблазняющим и чертовски одиноким. от одиночества в его глазах не увидеть страданий, — своим одиночеством он наслаждается, вгрызается, как зубами в яблоко, и тонким мизинцем обводит контур его рта после стопки первой, — каю хочется быть на него похожим, и он принимает лайм из губ чужих, небрежным жестом в поцелуе раскрываясь, позволяя языку горячему его изнутри огладить.

дома лука его поцелуями покрывает, почти-укусами, гиацинтовыми цветами на смуглой коже расцветающими, — и кай в собственном стоне задыхается, когда он раскрывает его для себя. родинки на плечах подрагивают в такт движениям чужим, и кай не может его приказа ослушаться: ему хочется всего себя ему отдать, в его руки сильные, чтобы до последней капли, до последнего нетронутого места на теле только луке принадлежать ( только его голос слушать ).

утром усталость приятной болью в пояснице отзывается, и марлоу морщится, в попытках не опоздать на чертову-первую-пару, — впопыхах его футболку прихватывая, и всю дорогу чужой запах вдыхая, — кай пропадает в нем навсегда, без следа, без остатка, — он судорожно на темный экран поглядывает, в ожидании сообщений новых. еще никогда ему не хотелось так сильно вернуться обратно.

в лекционном зале раздражающий гул, — карандаш бессмысленно по тетради проходится острым кончиком, ( как чужой язык вдоль его позвоночника ), — кай в воспоминаниях ночи тонет, не замечая одногруппников притихших и нового преподавателя. голос кажется до боли знакомым, и своя фамилия вслух произнесенная почти_с_надрывом, отдается в перепонках дробью. кай поднимает глаза.

два топаза смотрят прямо на него, крошат острыми ножами, кожу снимая, — кай почти физически ощущает себя голым, раздетым, перед лукой беззащитным, — его пальцы во рту все еще отдают фантомными стонами, а футболка греет терпким дуреющим запахом. с задних рядов слышится вопросительное « братья? », на что марлоу головой встряхивает, и на выдохе выдает полушепотом « однофамильцы ».

мальчишке закричать хочется, и он костяшки пальцев прикусывает, чтобы подавить в себе не то удивления вздох, не то смешок, — ситуация становится слишком сложной, но почему-то под ложечкой теперь свербит от желания еще сильнее ( смог бы он разложить его на учительском столе? ). кай нервным жестом футболки ворот дергает ( как притягивал луку близ клубного бара ), и из под челки вьющейся смотрит, почти_вскрывает взглядом ( как скальпелем ) взмах чужих лопаток.

кай знает, — лука его чувствует, лука нервничает, но на провокацию не ведется, гуляя взглядом по лицам других. кай его перехватывает, и кончик карандаша языком обводит медленно, тягуче, глаз от луки не отрывая, — стена самообладания громко сыпется штукатуркой на пол, и кай сыпется вместе с ней.

— профессор марлоу, простите, — кай руку тянет, привлекая к себе внимание, — « смотри на меня », — я немного не понял концепцию гринберга. не могли бы вы пожалуйста объяснить? — лука взглядом его грудину вспарывает, внутренности вытаскивая наружу ; лука губу нижнюю прикусывает ( кай хотел бы прикусить ее сам ), и дышит часто-часто, но все же в руки себя берет. эта игра между ними, — как рулетка с барабаном полным, — нет шанса на выживание, в ней все вокруг проигравшие: с пулей в висок слягут.

после пары кай в кабинете не задерживается, — лишь бросает тихое « я никому не скажу » прежде, чем дверь за собой закрыть. ему кажется, что луку трогать сейчас не стоит ( но хочется до ломоты в костях ощутить его снова в себе ). кай вечером с отцом индейку готовит, подпевая радио на манер элвиса, когда вопрос чужой раздается по пальцам молотом. « уже познакомился со своим братом? он у тебя в университете преподает ».

— братом?..

на кухне становится нечем дышать, кай давится собственным воздухом, и никак не может остановить отчаянный кашель. — я не.. вроде нет?..
индейка во рту ощущается пресной, а ужин — отвратным, — марлоу на плечи куртку накидывает и в объятиях вечера исчезает. продавщица в продуктовом напротив кажется слишком уставшей, — кай кажется сошедшим с ума, когда поднимается на этаж знакомый и стучит в железную дверь.

лука выглядит разбитым.

— я.. мы братья? я принес водки и сигарет.

он пропускает его в квартиру молча, нервно замок дверной поворачивая, и каю кажется, что этот вечер никогда не закончится.
[nick] Kai Marlow[/nick][status]BLIND[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/a5/3a/335/274448.png[/icon][anketa]<a href="ссылка на анкету">Кай Марлоу, 22</a>[/anketa][lz]отдай себя полностью демонам, что рвут твои полости медленно, ты сам суррогат цвета белого, когда твоя реальность подделана;[/lz]